Алтарь победы - Страница 48

– Не совсем так, как вы говорите. Дело в том, что он постоянно живет в Ривердейле. Никуда не выезжает, ни с кем не встречается. Ходит на работу в свой магазин и обратно. Место тихое, людей почти нет, все работают. У него давно не было никаких контактов с женщинами. А тут на соседней улице появляется женщина с собакой, которая ему явно нравится…

– Собака или женщина? – поднял голову Денисов.

– И собака, и женщина, – улыбнулся Стриженюк. – Они встречаются почти каждый день, чаще дважды в день. Все знают, что Саида Джалал занимается благотворительностью. Всем известно, что она его соседка. Очевидно, он и не очень скрывает свою симпатию к ней. Понятно, что американцы, которые за ним наблюдают, решили подтолкнуть его к более активному поведению. Их тревожит депрессивное состояние агента, который, кроме работы, нигде не бывает. А в магазине у него работают пожилая уборщица и мальчик-вьетнамец, что тоже говорит не в пользу здоровья его психики. Ведь понятно, что он хочет отгородиться от людей, стараясь лишний раз ни с кем не встречаться. По-моему, все правильно. В этих условиях его куратор, который тщательно проверил Саиду Джалал, рекомендовал ему обратить внимание на молодую вдову.

– Это все красивые слова. А мы обязаны думать не о его психологическом состоянии, а о нашей операции. Ведь эксгумация трупа человека, похороненного на дамасском кладбище, подтвердила, что там не было настоящего Хозвана Джабри. Значит, он жив. И еще хуже, что он не просто жив, а работает в какой-то подпольной лаборатории, о которой мы ничего не можем узнать. И это при нашей-то многочисленной афганской агентуре!

– По нашим сведениям, американцы готовы заплатить большие деньги за информацию об этой подпольной лаборатории, – сообщил Стриженюк. – Речь идет о миллионах долларов.

– Очень удобно работать, когда у тебя бюджет состоит из сплошных миллионов, которые ты можешь спокойно отпускать на подкуп информаторов, – вздохнул Денисов. – У нас таких денег нет, и мы не можем платить их кому попало. Хотя у нас тоже немаленький бюджет. Но если и мы, и американцы так и не найдем эту лабораторию, то рано или поздно «изделия» доктора Хозвана Джабри могут появиться у нас в Москве. И тогда никто не захочет слушать наши объяснения насчет маленького бюджета или плохой агентурной работы. Я продолжаю настаивать на отзыве агента Стрелы обратно в Ливан. Их встречи слишком опасны. Достаточно им один раз выдать себя… Кстати, как вы считаете, они хотя бы симпатизируют друг другу?

– Она красивая женщина, – пожал плечами Стриженюк.

– А он? В каком он состоянии? Он ведь ни с кем не встречался после своего тяжелого ранения. Может, он вообще не в состоянии с кем-то встречаться. Тогда в его поведении все понятно. Или, может, он однолюб? После такой трагической смерти супруги не может смотреть на других женщин?

– Он молодой человек, – вздохнул Стриженюк, – но мы, конечно, не занимались вопросами его сексуальности.

– А вот американцы занимаются. Они даже думают о том, с кем лучше встречаться их агентам. Одним словом, нужно менять связную. Продумайте, кого мы можем туда послать. Возможно, нужно задействовать кого-то из тех, кто уже давно работает в Америке.

– Мы все продумаем, – пообещал Стриженюк. – Может, нам отменить их встречи?

– Если они симпатизируют друг другу, то не нужно. Это их личное дело, к которому наша разведка не будет иметь никакого отношения. Пусть сводничеством занимаются американцы, у них это лучше получается, – улыбнулся наконец Денисов.

Ни один из генералов даже не мог предположить, что день «Х» наступит уже завтра, когда американские ракеты разнесут лабораторию, которую так долго искали все разведки мира. А потом выяснится, что все это было напрасно…

Мултан. Пакистан. За сутки до дня «Х»

Они подъехали к лаборатории, когда на часах был уже девятый час вечера. Рассыпавшиеся солдаты оцепили здание. Офицеры спецназа, надев противогазы, устремились внутрь. За ними вошли сотрудники американского посольства, среди которых был и специалист по радиационному контролю. И только затем в пустую лабораторию вошли господин Эхидо и полковник Интизар Хаким. С первого взгляда было понятно, что основные работы здесь были завершены и лабораторию со всем оборудованием готовили к срочной эвакуации. Радиационный фон был несколько повышен, но ничего опасного для находившихся здесь гостей не было. За исключением двух помещений, где, очевидно, и проходила основная работа по созданию опасного оружия. Там радиационный фон был гораздо выше обычного.

Эхидо устало и раздраженно наблюдал, как прибывшие с ним сотрудники посольства обыскивают кабинет руководителя лаборатории. Он понимал, что среди офицеров спецназа обязательно будут специалисты этого профиля, которые обратят внимание на любые действия американцев. Только уступая сильному давлению американского посольства и местной резидентуры ЦРУ, пакистанское военное руководство разрешило американцам первыми прибыть в лабораторию для осмотра.

Агент уселся в кресло, наблюдая, как происходит обыск. Он в который раз подумал, как не вовремя ранили Валида Шариф-хана, который должен был не только указать место лаборатории, но и назвать настоящее имя одного из самых опасных террористов, Идриса аль-Исфахани.

В кабинет вошел полковник Хаким.

– Все сотрудники лаборатории живут в двух соседних домах, – сообщил он американскому представителю, – четверо женщин и одиннадцать мужчин. В основном местные и арабы. Сейчас проверяют их документы.